Истории об Истории
"Этот проект начался, когда в Саратове мы с Эдуардом Абубакировым и Вадимом Филипповым оказались около не известного нам памятника, - рассказывает куратор выставки художник Евгений Стрелков. - И сразу у нас сложилась история о том, что это памятник Саратову - революционеру, в честь партийного псевдонима которого и назван город. Чуть позже появилась и биография этого человека, составленная по шаблонам жизнеописаний героев советского пантеона: родился в семье священника, учился на медика, потом понял, что помогать людям надо другими средствами... Но просто повторять шаблоны было неинтересно, и мы решили немного исказить их: так, наш революционер был левшой, поэтому путал стороны света и из сибирской ссылки бежал не обратно в центральную Россию, а в Америку. Затем уже в Саратове (который раньше назывался Саратырт) он будет вводить новые левила дорожного движения и левописания и разработает план перестройки саратыртского кремля, который будет уничтожен из-за неправильного ее ведения... Из таких историй возникла книга. А потом появились работы художников, расширяющие и дополняющие ее содержание".

Размещение выставки в краеведческом музее более чем оправданно - ведь именно пародией на краеведческую экспозицию она и является. Вот "Рыбий мех" Андрея Митенева - "чучело" огромной рыбы, покрытой шерстью из старой шубы (отсылка к фразе "шуба на рыбьем меху"). К экспонату прилагается целая самодельная книга с доказательствами существования до революции в России шерстяных рыб - воспоминания, фотографии. Вот, например, фото Шаляпина "в шубе из стерляди, подаренной нижегородским купцом Дормидонтом Смирновым".

Реальные и вымышленные факты (причем последние подаются с огромным количеством очень убедительных деталей) смешиваются самым причудливым образом, так что отделить их друг от друга порой становится невозможным. Но не так ли работали музеи в советское время и не так ли они, в той или иной степени, продолжают работать сейчас? И дело не только в искажении реальности в угоду идеологии. Любая экспозиция, любая история что-то утрирует, что-то оставляет за кадром - в этом, в общем-то, нет ничего плохого, пока мы не начинаем выдавать историю собственного производства за единственный вариант истории.

Проговаривание травмы

Проект, конечно, не ограничивается одной игрой с шаблонами краеведческой экспозиции. Сами по себе все включенные в выставку работы очень выразительны и представляют собой примеры редкой для "контемпорари арт" пластической щедрости художников, использовавших почти все жанры современного искусства, от скульптуры до "сайнс-арта". Вот песочница с громадными игрушками из сварной стали - работа Ольги Хан "игрушки города Выксы", иллюстрирующая историю о небольшом городе Выксы, где из-за перепроизводства железа начали делать из него буквально все. Но рассматривать эти вещи, каким-то образом соединяющие брутальность грубой сварки и наивность доброй детской игрушки, можно и без отсылок к очередному краеведческому мифу.

С первого взгляда гипнотизирует и работа самого Евгения Стрелкова - иконостас, на котором у святых, как бы просвеченных рентгеном, видны кости. Пугающая красота и печаль этих икон получает расшифровку в рассказе о разместившемся на месте знаменитого Саровского монастыря научном полигоне Арзамас-16, во время работ на котором и родилась идея водородной бомбы. В этой истории почти все - правда, и она очень наглядно иллюстрирует еще один смысл проекта. Создатели альтернативной мифологии Поволжья на самом деле играют с травмами нашей истории, переполненной эпизодами, которые подчас кажутся еще более невероятными, чем выдуманные мифы. Переименования городов (или их полное исчезновение, как на много лет исчез один из религиозных центров России Саров, став закрытым Арзамасом-16), гражданская война, пожары, наводнения, переселения народов - все это читается за работами выставки.

Казалось бы, зачем бередить раны - но в том то и дело, что "раны" у нас почти повсюду, и пока мы их не примем и не освоим, вряд ли можно будет говорить о "жизни" в полном смысле этого слова. В сущности, создатели выставки не столько критикуют модели официального краеведения, сколько занимаются тем же, чем занимался каждый из нас в детстве, составляя "секретные карты" закопанных в подвале дома кладов или снаряжая "экспедиции" в соседний двор. Только в одушевленном пространстве, наполненном не символами официоза, а близкими и интересными смыслами, возможна жизнь. К этой нашей способности смеяться, оживлять, осваивать и обустраивать мир и апеллирует выставка.