«В «Колесо» я пришла совсем молодой»
Должность Яны Железняк звучит так - «художник по свету и начальник электроосветительной службы».
Работа художника по свету в театре – тайна за семью печатями не только для зрителей. «У нас и актеры иногда не очень хорошо себе представляют, что делают художники по свету. И задают такие вопросы, которые иногда ставят меня в тупик, - говорит Яна Железняк. - Да и режиссер не всегда понимает, что я хочу сделать, когда я ему объясняю».
Работа Яны Железняк как художника по свету начинается с того, что она внимательно читает пьесу, и у нее возникают свои варианты светового решения. Затем она смотрит генеральный режиссерский прогон. «После этого ночью, когда мне ничто не мешает, я придумываю спектакль, - говорит Яна. - Он у меня рождается в голове, вплоть до нюансов. Я должна «попасть» в энергетику актеров и исходя из этого придумать световые образы на сцене. При этом для меня, конечно, очень важно и то, какую сценографию предложил художник-оформитель, и музыкально-звуковое оформление спектакля. Свет и звук – это то, что помогает и актерам, и зрителям погрузиться в определенное эмоциональное состояние. В спектакле должно быть единение света, звука и актерской игры. В каждой постановке есть острые, ключевые сцены с максимальным эмоциональным напряжением. Но они не дадут должного эффекта, если не будет правильно организован свет. А постановщик спектакля и художник по свету должны найти общий язык. Правда, в последнее время, к сожалению, режиссеры редко обсуждают со мной световое решение постановки, а просто принимают то, что я предлагаю».
Иным был подход к работе художника по свету у основателя театра «Колесо» Глеба Дроздова, которого до сих пор Яна Железняк вспоминает с благодарностью. Хотя говорит, что вначале побаивалась его.
Пришла Яна Железняк в «Колесо» в 1989 году, вскоре после рождения театра. До этого работала в театре кукол.
«В «Колесо» я пришла совсем молодой, и мне было нелегко, - вспоминает Яна Железняк. - В кукольном театре было все просто: включил свет – выключил. А здесь – огромный пульт, с которым я не умела работать. Помню, на гастролях в Вильнюсе мы показывали спектакль «Звезды на утреннем небе». Человек, который работал за пультом, запорол программу, а потом спасовал и просто убежал. Полное затемнение. И тут мне стало страшно. Я стала нажимать на все кнопки одновременно. И свет неожиданно зажегся».
Из актеров в художники
Искусству художника по свету у нас в области не учат. Да и вообще в России мало где обучают этому. Как это часто бывает, к своему призванию Яна Железняк пришла из смежной области. С шестого класса она играла на сцене, занималась в народном театре, которым руководил замечательный тольяттинский режиссер Сергей Хижняк. И мечтала стать профессиональной актрисой. Хотела было поступать в Щукинское училище, но мама буквально забрала ее с поезда, отправлявшегося в Москву, и определила в педагогическое училище. Здесь Яна получила профессию психолога.
Но судьба все равно привела ее в театр. Сначала в кукольный. Здесь она переиграла множество Снегурочек и Зайчиков. А потом режиссер, увидев, что Яна понимает толк в световых картинах на сцене как мало кто другой, предложил ей заниматься именно этим.
«Я думаю, что научить этому невозможно, - говорит Яна Железняк. - Должно быть какое-то чутье. Призвание. Художник по свету – такой же художник, как и другие. Только он пишет на сцене с помощью света. Мастера на пульте, осветители – это мои кисточки, мои карандаши. Я делаю либо графическое изображение с помощью черно-белого света, либо создаю картину цветными мазками».
Порою, чтобы создать ту световую картину, которую ты себе представляешь, приходится преодолевать сопротивление режиссера, доказывать ему свою правоту. Так было, например, со спектаклем «Браво, Лауренсия!» по пьесе Надежды Птушкиной.
«Над спектаклем работал очень хороший режиссер Олег Скивко, - вспоминает Яна Железняк. - Я считала, что на переходящих сценах, когда свет гасится и актеры куда-то бегут, а из окна идет глубокий синий свет, в этом окне должен быть виден силуэт дерева, тень от которого падала бы в зал. Мне казалось, это отвлекало бы от суеты, придавало бы спектаклю дополнительную глубину. Режиссер сначала не был согласен. Говорил: «Я не вижу тут дерева». И все же в конце концов он согласился с тем, что я была права».
Яна Железняк гордится своей последней работой – работой над спектаклем «Трамвай «Желание» по пьесе Теннеси Уильямса – этот спектакль недавно поставил на сцене «Колеса» американский режиссер болгарского происхождения Продан Димов. Над спектаклем она работала, только что выйдя из больницы после сложнейшей операции.
«Эта пьеса была моей мечтой еще с того времени, когда был жив Глеб Борисович Дроздов, - говорит Яна Железняк. - Я рада, что мне представилась такая возможность - поработать над этим спектаклем. Мне хотелось, чтобы даже окна на сцене казались живыми. Думаю, что это удалось».
Световые картины на сцене продумываются задолго до премьерных спектаклей. Но есть ли все-таки в этом искусстве место для импровизации? Яна Железняк отвечает на этот вопрос так:
«Актер - человек непредсказуемый. Например, где-нибудь на двадцать первом спектакле он может взять и изменить мизансцену - пойти туда, где свет не был предусмотрен. И я должна мгновенно отреагировать – выдать свет именно туда. Это дело моего профессионализма».
Фонарик в руках Натальи Дроздовой
«Режиссеров, которые понимают специфику нашей работы, немного, - говорит Яна Железняк. - Такой была, например, руководитель новокуйбышевского театра «Грань» Эльвира Дульщикова, с которой мне посчастливилось поработать над несколькими спектаклями».
Одним из таких спектаклей был «Карманный театр» по Жану Кокто. В том спектакле, который шел на сцене «Грани», была занята прима театра «Колесо» Наталья Дроздова.
Яна Железняк вспоминает: «Нужно было сделать так, чтобы у зрителей возникало ощущение: героиня Натальи Дроздовой возникает как будто из ниоткуда. А сопровождают ее два ангела. Я предложила такое решение. У актрисы в руках фонарик, и она сама делает себе подсветку. Свет снизу - одно лицо, сбоку – совершенно другое, сверху – третье. У нее была возможность с помощью фонарика создавать себе лица. И от каждого из ангелов тоже шли световые лучи. От одного - теплый желтоватый свет, от другого холодный».
Яна Железняк не любит постоянный общий свет на сцене, когда он заполняет собой все пространство. Хотя для некоторых спектаклей это и требуется. Например, для спектакля «Декамерон».
«Когда свет заливает всю сцену, зритель видит только блики, - говорит Яна Железняк. - Чем меньше света на сцене, тем он выразительнее. Поэтому я очень люблю, например, наш спектакль «Лавина», где это свойство света проявляется в полной мере. Я думаю, что и актер не должен быть постоянно залит светом. В реальной жизни ведь человек не находится постоянно в свете. А какой выразительной может быть игра светотени…».
Искусство арт-психологии
Яне Железняк очень интересна арт-психология. Одно время она даже занималась консультированием в качестве психолога, преподавала в Тольяттинском государственном университете. Не теряет надежды когда-нибудь вернуться к этой деятельности.
«Я вообще считаю, что в каждом театре должен быть психолог, - говорит Яна Железняк. - Моим супругом был заслуженный артист России Игорь Воробьев, он уже ушел из жизни. Я видела, как дома он вживался в свои роли. Как это было непросто. А представляете, что значит - сыграть на сцене, например, Марию Стюарт. Надо прожить свою смерть. Не проживешь – не сыграешь роль. Труд актера – огромный, этот труд надо уважать. А ведь он должен уметь не только входить в образ, но и выходить из него. Далеко не всем актерам это удается безболезненно».
Свои профессиональные навыки психолога Яна Железняк применяет в качестве начальника электроосветительной службы. В ее команде пять человек. «Приходят сюда молодые люди с амбициями, - говорит Яна Железняк. - Я пытаюсь им внушить, что они работают на актеров, как бы обидно для них это ни звучало. Учу их профессиональным навыкам. Сейчас у меня замечательная команда. Обидно только: научишь человека, а он через какое-то время уходит. И как его за это винить? На семь тысяч в месяц, которые он получит как осветитель, трудно прокормить семью…»