Наш современник Труффальдино
- По мнению многих зрителей, видевших спектакль, Труффальдино в вашем исполнении воспринимается как наш современник…

- Во многом это благодаря нашему режиссеру Виктору Мартынову. Мы долго работали над спектаклем. Репетиции шли около девяти месяцев. Режиссер строил их на импровизациях в духе комедий дель арте. Получился своего рода спектакль в спектакле. Представление там разыгрывается на открытии современного торгового центра "Венеция". Приглашаются актеры, но они забывают взять с собой исполнителя главной роли. И получается так, что они находят его прямо в зале. Это обычный парень из нашей сегодняшней действительности. Ему даже решили оставить мое имя - его зовут Петя. Он не актер, играет так, как получается. Петя моложе меня, учился хуже меня, и он гораздо наивнее и доверчивее. И он быстро входит в спектакль. По характеру он больше Труффальдино, чем я. Вообще, это же маска - Труффальдино, у него - заданный характер…

- Весельчак, любимец женщин, любитель вкусно поесть.

- Да, да, все это в нем есть, но есть и что-то от Пьеро.

- У вас большой послужной список самых разноплановых ролей. Сегодня вы - Волк, завтра - Труффальдино, послезавтра - Грегор Замза из "Превращения"... Вам это нравится?

- Конечно, нравится. На амплуа "садиться" совсем не хочется. Это дает гораздо меньше актерских возможностей. Печально, когда об актере, пусть даже великом, судят по одной или нескольким ролям.

- Вы можете согласиться с расхожим мнением, что хороший актер отличается от плохого тем, что у него больше наработанных приемов?

- Так уж устроено - человек хочет облегчить себе жизнь. И на сцене тоже. Порою, может быть, даже подсознательно, актер пользуется одинаковыми приемами. Мне кажется, с этим надо самому актеру бороться. Это не значит, что надо забывать то, что уже наработал, - нужно постоянно обновляться, искать что-то новое.

- Вы наблюдаете за привычками, жестами, походкой окружающих людей, чтобы складывать это в свою актерскую копилку?

- Да, этому нас учили в студии - наблюдать за людьми, животными. Иногда я что-то записываю. Но не для того, чтобы потом перечитывать - просто так легче усваиваются впечатления. Потом эти наблюдения используются во всех ролях. Это было и с Труффальдино - там есть жесты, манера говорить современных молодых людей.

- Я знаю, что, кроме актерского опыта, у вас есть опыт и другого вида деятельности.

- Да, я работал слесарем-ремонтником на заводе, работал в "Макдональдсе" - ремонтировал оборудование. Потом это пригодилось - сейчас подрабатываю монтировщиком сцены в театре.

Кафка и Шекспир

- Обратил внимание, что в детских спектаклях вы часто играете животных - медведя, волка.

- Ага, еще и павлина, и ленивцев всяких. Но это же не животные в чистом виде. Сказка адаптирует животного к человеку.

- Одной из самых заметных ваших ролей стала роль Грегора Замзы в "Превращении" по Кафке. Как вы находили этот образ?

- Пластический образ роли искался долго. В какой-то момент я решил "поиграть" в жука. Стал делать наблюдения над поведением жуков. Благо, в Интернете можно найти много чего - в том числе и передачи Би-Би-Си об этих насекомых. Было интересно наблюдать, как живет совершенно другое существо, куда и почему направлены его стремления. Хотя в чистом виде жука в спектакле, конечно, я не изображаю. У Кафки ведь это история о человеке. Жизнь Грегора Замзы привела его к тому, чем он стал. Мне кажется, Грегор Замза и есть воплощение Кафки, как бы писатель ни стремился отстраниться от этой истории. С чего начинаются и рассказ, и наш спектакль? Грегор Замза просыпается и думает с отвращением: "Вот опять нужно идти на работу…" Это и есть судьбоносный момент, как мне кажется. Отказ от решения проблем своей жизни и приводит его к превращению в насекомое. В какой-то момент Грегор Замза пожалел себя, захотел другой жизни. Бог на него поглядел и сказал: "Ну что же, пожалуйста..." Кафка ведь тоже отрубил от себя родовые корни, работал клерком в конторе и работой своей тяготился. И тут возникают аналогии с Грегором Замзой.

- Последние спектакли с вашим участием?

- Недавно прошла премьера "Героя нашего времени", где я играл Грушницкого. Очень интересная для меня работа. А дальше будет новогодний спектакль "Мэри Поппинс" - пока еще не знаю, кого буду там играть. А в конце сезона пройдет премьера спектакля с моим участием "Ночь после выпуска" по Владимиру Тендрякову.

- В качестве режиссера тянет поработать?

- Тянет, конечно. Виктор Валентинович Мартынов нас учил в студии по методу Корогодского - мы осваивали не только актерскую профессию, но и режиссуру. И ставили спектакли со своими сокурсниками.

- А вы что ставили?

- Спектакли по прозе Леонида Андреева и "Прометей прикованный" Эсхила. Для фестиваля "Премьера одной репетиции" делали с Константином Федосеевым спектакль "Розенкранц и Гильденстерн мертвы".

- Что сейчас читаете?

- На книжном столике несколько книг. "Кориолан" и "Макбет" Шекспира, "Плаха" Айтматова. Клим.

- Клим?

- Это очень интересный современный режиссер и драматург. На самом деле его зовут Владимир Клименко. Но все его называют Климом. И он просит себя так называть. Мне нравится его подход к театру. Театр для него - это вызов, а не просто учреждение культуры.

- Чтение Шекспира связано с вашей работой?

- Непосредственно - нет. Мне самому это интересно - докопаться, о чем его пьесы. Там такие глубины… Мне кажется, читатели, как правило, не очень стараются понять их - может быть, потому, что там все беспросветно.

- Более беспросветно, чем у Кафки?

- У Кафки - беда одного человека, поняв которую, прочувствовав, можно что-то в себе изменить. А "Гамлет" Шекспира - это же "Апокалипсис". "Прогнило что-то в датском королевстве..." И вот вся его верхушка умерщвляется. После того, как Гамлету является дух, он становится совсем другим человеком. Не он сам совершает поступки, а что-то его толкает. И он не герой, а просто чье-то оружие.

- В фильме "Берегись автомобиля" режиссер говорит: "А не пора ли, нам, друзья, взяться за Вильяма нашего Шекспира?" К вам подобная мысль не подкрадывалась?

- Подкрадывалась… (Петр смеется).